Егорыч

(учителю и наставнику посвящаю)

Отставной пограничник Егорыч третий год жил на даче. Дачка была так себе, не ахти, и досталась ему от покойной жены Тамары. Но вот уже года три, как жены не стало, и с тех пор он жил один. И сейчас, преодолев неблизкий путь от железнодорожного полустанка, где провожал он в далёкий Челябинск дочь Зойку, которая приезжала погостить ненадолго вместе с мужем, он в который раз шёл знакомой тропинкой к своему лесному пристанищу, и подойдя к знакомой до боли калитке, пнув привычно рыбацким сапогом почерневший от дождей косяк, зашёл в сени.

Сразу пахнуло непривычной тишиной.Бросив мимолётный взгляд из сеней на неубранную кучу листьев, да на пыльные мысы своих сапог, недовольно крякнул, но всё — же прошёлся по ним видавшим виды берёзовым веником, который тот час зашвырнул в угол сеней, и прошёл в «горницу», как мысленно он называл про себя единственное помещение дачи.

Окинув взглядом оклеенную газетой комнату, которую » доводить до ума» не было ни сил, ни желания, он, не снимая сапог, прошёл к старенькому холодильнику, и достал из него привезённую зятем Юрием начатую бутылку «Арарата». Поправив на носу очки, с минуту недоверчиво разглядывал двуязычную этикетку, затем плеснул в стакан года этак 57 — го выпуска, удивлённо наблюдая, как странно смотрится дорогая янтарная жидкость на дне щербатой посудины… Но пить не стал, а поставил стакан на край стола. Затем присел около самодельного камина, сооружённого в углу, сразу за кроватью, и чиркнул спичкой под горстью заранее приготовленной щепы, которая впрочем, скоро занялась, и камин ожил.
Камин был тайной гордостью Петра Егорыча. Его он сооружал в тайне от покойной супруги, в надежде удивить её на очередной юбилей, что впрочем, должного успеха не возымело, и он привычно сник, когда жена пилила его, намекая на то, что время, потраченное на сооружения камина, можно было — бы потратить «с пользой для дела», на что он не возражал, так как к старости характером обладал покладистым, конфликтов не любил, и уже во всём давно привык потакать супруге.
Услыша треск горящих поленьев, вовремя подброшенных хозяйской рукой, появилась невесть откуда взявшаяся Жулька, и преданно стуча хвостом по дощатому полу, улеглась перед хозяином. Егорыч перевёл взгляд пламени камина на собаку, и невольно усмехнулся… Глядя в желтоватые, слезящиеся глаза начинающей дряхлеть уже суки, он вспомнил, как подобрали они её вместе с женой по дороге сюда, на дачу, и как полупьяный местный электрик Илюха, проезжая мимо на своём «Ижаке», насмешливо прокричал ему: «Ну и на кой … тебе этот кабысдох?». Но Жульке суждено было прижиться.
Жулькино имя было выбрано тоже Тамарой, хотя для Егорыча это принципиально разницы не имело.Собака, как будто чувствовала мысли хозяина, и жеманно жмурила глаз в мерцающем пламени камина. Бросив ставшую бесполезной » беломорину » в очаг, он подхватил со стола коньячный стакан, снова присел на табурет, и устремил взгляд на горящие поленья…..

—————//—————

-«Рота подъём, строиться на плацу!»- зычный голос старшины Луганского привычно подбросил с казённых простыней курсантов, и заставил устремится к выходу. Курсант Ершов тоже поспешил примкнуть к потоку первокурсников, и бежал, чувствуя, как намокает на правой ноге кровавая мозоль от неумело навернутой портянки.Вскоре строй уже громко звенел подковками сапог по брусчатке училищного плаца.. Затем — утренний моцион, завтрак в училищной столовой, занятия, стрельбы, наряды… Вот так и пролетели все три года учёбы. Правда, были ещё редкие отпуска, за которые Петя успевал навестить своих стариков в их деревухе, и мать укладывала в дорогу домашние шанежки со свойским творогом и грибами.
1970-ый. Выпуск. Китайская граница….
Трясущийся на ухабах командирский «Уазик» с новорождённой Зойкой…

—————//—————

Егорыч вспомнил, как Зойка не раз звала к себе , насовсем, но понимал, что делает она это скорее ради приличия, зная заранее, что он откажется. Зачем он там молодым? Он встал, допил терпкий напиток, и подошёл к окну…
Верная Жулька сразу потянулась за хозяином.»
-» А листья — то всё — таки надо убрать,» — подумалось опять, как вдруг кто — то невидимый, сжал до боли сердце, напрочь не давая дышать, перед глазами поплыли красные разводы и обручи. Вдруг Егорыч увидел перед собой вспышку, там, в окне, совсем далеко, за лесом, и себя, маленького, стоящего перед окном. Перед далёким окном своего детства, в дедовских валенках, не по размеру, с самодельным корабликом в руках, вырезанным из бересты, тем самым, что подарил ему отец. Он скорее услышал, чем ощутил, как неслышно подошла к нему сзади мать. Мать взяла его сзади за плечи, и стала смотреть вместе с ним в незашторенное окно, где грачи топтали грязноватый мартовский снег.
— » Грач — птица весенняя , сынок….» — успел услышать он её голос…

—————//—————

Первым бегущую по дороге с жалобным воем Жульку, увидел Электрик Илюха…

P.S.: На похороны Егорыча я не попал.

Автор: Андрей

22.12.2006